Зачем расхаживать голышом: краткая история нудизма. Рассказ «Пляж» — «Дистопия

Убедившись, что семья спит, он спустился к морю. Первые дни отдыха тяжелее работы. Ни поспать нормально, пока не привыкнешь к смене поясов, ни побыть одному - нужно быть со своими, к тому же еще не знаешь местности. Плюс жена все время просила его разговаривать с незнакомыми людьми на английском, что было хуже пытки. Каждый раз бесился, пытаясь ей объяснить, что иметь какой-то запас слов - совсем не значит уметь разговаривать. Он был согласен узнать, сколько стоит снять бунгало на сутки и где дешевле арендовать лодку, но расспрашивать хозяев, какое кафе лучше посетить, если твоя жена вегетарианка, а дети всеядны, не собирался. Зато сейчас одному в темноте на пляже стало почти хорошо: лег в шезлонге и пил белое вино из дьюти-фри, уже два дня пролежавшее в холодильнике. Слушал море. Неожиданно быстро выпил всю бутылку, прошелся по песку - море отдалилось из-за отлива, опустился в еще теплую воду, перебирая руками по дну и раскачиваясь на волнах, пополз вдоль берега. Потом перевернулся на спину, сильно оттолкнулся ногами и поплыл. До сих пор еще толком не плавал, нужно плавать каждый день, чтобы за две недели отпуска привести себя в форму. Но сначала стоило хорошо выспаться, тогда благодарный организм будет готов к приятным нагрузкам. Засмотрелся на звездное небо и оказался метрах в пятидесяти от берега. Решился попробовать достать дна, задержал дыхание и нырнул. Не достал, сильно испугался темной воды, повернул обратно к огням, к берегу и людям. В кишках щекотало, и казалось, что-то гадкое может схватить его из темной глубины. Как только вышел из воды, этот страх показался смешным и детским. Накинул рубашку, подобрал свою пустую бутылку и пошел к бунгало.

Звуки людей приближались, и ему непреодолимо захотелось с кем-то поговорить. Туристы и хозяева готовили мясо на гриле, пахло очень вкусно. Решился подойти к ним ближе, потому что сегодня днем хозяйка заходила и анонсировала ночное мероприятие. Он тогда смущенно ответил:

Нет, спасибо, мы вегетарианцы.

От запаха выделялась слюна, и сейчас пожалел, что так сказал. В общем, жена никогда не давила, но с ней за компанию он не ел мяса, даже если дети ели.

Привет, - добродушно сказал аргентинец, живший в соседнем домике. Откуда-то случайно знал, что этот мужчина - аргентинец, видимо, неосознанно - из услышанного разговора.

Хотелось что-то ответить. Он ответил:

Доброй ночи.

И потом вдруг сказал аргентинцу:

Я видел много флагов на вашем рюкзаке. В хорошем смысле, я позавидовал тому, сколько вы путешествуете.

Хотел сказать “нашивок”, но не помнил или не знал слова.

О, спасибо. Но это не очень много, - ответил аргентинец.

Разговора, видимо, не получилось. Смутился, стало неловко, что он стоит тут еще мокрый и пытается праздно беседовать на языке, который толком не чувствует. Попрощался, пошел к своему бунгало. Вытерся в темноте, надел сухие трусы и лег рядом с женой. Вентилятор гудел, и этот звук казался очень странным и мрачным контрапунктом в наложении на голоса и далекую музыку, доносившиеся с улицы. Что если попробовать дотронуться до жены? Дети спали во второй комнате, отделенные от родителей пустым дверным проемом и шторкой. Можно, конечно, попробовать все сделать очень тихо. Такое условие даже будоражило - все сделать не громче звука вентилятора; жена была бы благодарна, он знал это, но не мог переступить через какую-то неловкость, возникшую несколько лет назад и делавшую близость временами почти невозможной. Наверное, они уже были не так молоды, как раньше, и не нужно было искать другого объяснения. “Что она такое? Что я знаю о ней?” - такие вопросы возникали в воздухе и не давали прицелиться. Десятилетняя жизнерадостная дочь и пятилетний угрюмый сын - кто-то из них всегда был рядом, и становилось неловко даже просто думать о сексе.

Он положил руку на жену. Испытал возбуждение и услышал, как бьется его сердце. Жена что-то пробормотала во сне и повернулась к нему. Уже намного больше, чем ничего, и немного лучше, чем одиночество. Он так и уснул, держась за жену в сладком предвкушении. А когда утром проснулся, все еще был немного возбужден, и это было хорошо.

После завтрака все вместе сели в небольшой катер - их привлек человек с табличкой “to the island” - и поплыли на остров. Сильно и хорошо пекло. Он купил дочке и сыну по одинаковой панамке, только разных цветов. Выпили с женой пива, и он решился поесть креветок с детьми. Загорали, потом ходили вдвоем с сыном следить за крабами, быстрыми и неуловимыми, а когда опьянение прошло - плавал, пока дети ковырялись в песке. И даже начало казаться, что теперь он понимает, что такое настоящий отдых. Тело как будто привыкло к воде, такой прозрачной и доброжелательной днем, получалось плыть легко, без судорожного усилия всех мышц сразу. Он понял, как плавать правильно, и лицо само расплывалось в улыбке удовольствия. Останавливался в воде, стоял на цыпочках, задрав подбородок, сдерживался, чтобы не смеяться в голос от почти детской радости, гладил руками морскую воду, и этот день пролетал мимо быстро и без рефлексии.

Обратно возвращались на том же катере, который вел темный азиат. Катер покачивался, пока азиат привязывал канат к причалу. Вернулись как раз вовремя: ветер начал разгоняться.

Сначала он поддержал жену, пока та поднималась, потом легко поднял на причал сына, немного сонного к вечеру, и почти так же легко - дочку.

Спасибо, - сказал он азиату, расплачиваясь.

Взял жену за руку и повел на берег. Было хорошо, хотелось сегодня раньше уложить спать детей и остаться вдвоем. Жена, словно угадав эту мысль, улыбнулась и поцеловала его в щеку.

Моя шляпа! - вскрикнула дочка, вскинув руки, но не успела схватить панамку. Панамка быстро, как краб по песку, проскользила по причалу, подлетела на несколько метров и оказалась в воде. Он прыгнул, не задумываясь, рыбкой, ведь всего час назад море приняло и полюбило его. Но расстояние оказалось не таким близким. В воображении он доплыл до цели за несколько секунд, а в действительности волны здесь были неожиданно сильными и темными, и он совсем не приближался к дочкиной панамке. Было тяжело бороться с волнами, глотая соленую воду, еще плыл, но уже знал, что вот-вот сдастся. Это неизбежно - позорно повернуть назад, к причалу и катеру, но теперь и до них было далеко. Азиат стоял на краю, ближе всех, но его фигура ничего не выражала. Жена прижимала детей к себе, а волны становились все выше.

Кидай круг! - крикнул он азиату, почувствовав, что утонет чуть раньше, чем доплывет. Но тот, похоже, совершенно не понимал по-русски и вообще не понимал, как можно настолько плохо плавать.

Пусть кинет круг! Спасите!

Но вот азиат понял, в чем дело, замахнулся и как-то совсем недоверчиво, вяло швырнул ему спасательный круг.

Когда он вылез, то только и смог выдавить:

I’m sorry to have troubled you.

Вряд ли получилось сказать это с иронией. Он обернулся заглянуть в пропасть, из которой выбрался несколько секунд назад. Панамки отсюда уже не было видно, только неприветливое мрачное море. Жена и дочь молчали, пока они всей семьей выходили на берег, а сын спросил:

Папа, а почему ты не утонул?

С мокрых шорт капало сначала на причал, потом на песок. И он заметил, что небо здесь впервые стало совсем серым, оно как будто висело очень низко над головой и готово было упасть в любую секунду.

Моё первое знакомство с нудистскими пляжами состоялось, кажется, вечность тому назад. Мне тогда было 20 лет. В тот год много чего было впервые - самостоятельный отдых у моря с друзьями, первая работа, первый серьёзный роман. Мой роман с пляжем тоже был первым. Надо сказать, что ехали отдыхать мы тогда с разными целями. Света - выйти замуж (она верила в мифические истории о том, что курортное знакомство может закончится свадьбой), Наталья - за ощущениями и драйвом. Мне же после суетного года с перебежками между работой и институтом, ответственностью и постоянным цейтнотом требовался несколько иной отдых.

Тогда я впервые ощутила лечебные свойства моря и одиночества. В то время, когда подруги собирались на традиционный пляж загорать и знакомиться, я уходила далеко за черту их пляжа. Брела по кромке воды до тех пор, пока из глаз не скрывались последние "одетые" курортники и не начинали появляться обнажённые "маргиналы" - в одиночку, парами, а то и целыми семьями. Я упорно шла дальше. И в какой-то момент вокруг меня расстилалось безбрежное море с одной стороны и безбрежная степь с другой. Между ярко-синим и ярко-зелёным была жёлтая полоска песка. Я расстилала одеяло, сбрасывала шорты, майку и устремлялась в воду. Странно, мне совсем не было страшно. Вокруг не было ни души. Чтобы дойти до моего пляжа, нужно было идти больше часа. Там я проводила дни. Поначалу я бесконечно плавала и спала. Солнце садилось, я куталась в одеяло, но всё равно оставалась на пляже. Сидела и смотрела на воду. Это был бесконечный День сурка. Не знаю, как это выглядело со стороны - обнажённая спящая девушка и вокруг ни души. Это были самые счастливые дни на том, моём пляже. Иногда мимо меня проходили люди - одетые и обнажённые. Иногда это были любопытствующие подростки, иногда - одинокие мужчины с жаждой зрелищ. Но это был мой пляж и моя территория - я не одевалась. Я не ходила обедать, поэтому ко мне начали наведываться подруги с бутербродами (я думаю, они просто скучали). Иногда они решались снять верх, но сжимали в руке полотенца: вдруг кто-то пройдёт. Моего стремления к одиночеству они не понимали. Позже на мой пляж начали приходить наши бой-френды. Но к этому времени пляж уже не был только моим. К этому моменту у меня уже не было нужды быть в одиночестве, мой лимит молчания и сна был исчерпан. Я по-прежнему не носила верх, часами плавала, отдавая воде накопленную за год усталость. Наверное, это не был тот нудистский пляж, о котором обычно рассказывают. Но мои чувства, рождённые именно там, остались на всю жизнь. Теперь, где бы я ни была, я ищу именно те ощущения, ту свободу, которая была там, в том лете.

Света действительно вышла замуж, познакомившись именно на том курорте. У них дочь, и они по-прежнему любят друг друга тем первым чувством. Я думаю, что бывают такие пересечения звёзд и людей, осей и меридианов, когда попадаешь в какую-то точку времени, и все твои даже самые смелые мечты сбываются.

Второй раз был много позже. Были, конечно, пляжи ещё - как неудачные романы. Но всё это, наверное, было не то. Как бывают не те люди и не те знакомства. На этот раз я ехала отдыхать с другом. Высокий и спортивный, ему очень шли его плавки-шортики и холодная ирония. Весь год мы вместе ходили на английский. Мне даже казалось, что он мне нравится. Наверное, его и моему поведению были присущи некоторые черты мазохизма. Мы договорились ехать друзьями и принципиально не сдавали позиций. Все дни мы проводили вместе. Бегали по утрам, ходили на рынок за овощами, играли в карты, ездили на экскурсии, пили пиво, лазили по горам и, соревнуясь, ловили мидии. Даже спали на одном диване, пока хозяйка, сдававшая нам комнату, не починила раскладушку. Впрочем, мы это не обсуждали потом никогда. Через какое-то время вообще отпала нужда говорить. Мы прекрасно понимали друг друга без слов. Все дни мы, как попугаи-неразлучники, были вместе. Мне кажется, я для него вообще утратила признаки своего пола. Он отводил взгляд, когда я переодевалась, и снисходительно подавал руку на крутых спусках. Иногда. Хотя от помощи его я всегда отказывалась. Нужно сказать, что тот отдых так и остался единственным, а отношения, не начавшись, закончились тем летом.

Но речь не об этом. В один из дней мы возвращались к обеду в наш посёлок. Дорога напрямую по-над водой обещала быть короче и быстрее. Хотя дороги как раз там и не было. Чем дальше мы шли, камни громоздились друг на друга всё круче, а спуски становились всё труднее. И вскоре мы вынуждены были сложить весь наш багаж в рюкзак, чтобы помогать карабкаться себе руками. Мой приятель бросал на меня негодующие взгляды - идея сократить путь была моей. Каждый миг мы рисковали что-то себе сломать и застрять на веки-вечные в этих камнях. Трудно представить, чтобы кто-то ещё повторил наш отважный маршрут. Природа причудливо потрудилась над этой местностью. Мы перепрыгивали с камня на камень, карабкались вверх и прыгали вниз, чтобы снова продолжать куда-то взбираться. В эти минуты я не думала ни о чём, все мои мысли были поглощены новыми препятствиями, а тело сводило от напряжения. Надо сказать, я совсем не спортсменка и это приключение было для меня экстремальным. Но, знаете, тем не менее, путешествие нас здорово захватило, мы даже пытались обогнать друг друга. И вот по мере приближения к нашему посёлку начался самый настоящий нудистский пляж. Казалось, сама природа оградила эту местность от любопытных глаз и посторонних: с моря пляж загораживали камни, с суши была неприступная скала. К этому моменту у меня, кажется, вообще не осталось сил. Я бы и рада была дать руку и принять помощь моего чёрствого друга, но он, обиженный тем, что битком набитый рюкзак нёс всю дорогу сам, вырвался вперёд. В очередной раз я замерла перед крутым спуском, не решаясь прыгать. И вдруг в эту минуту из-за камня поднялся какой-то мужчина и снял меня вниз. Абсолютно голый и молчаливый, он повёл меня за руку за собой, помогая пройти этот участок. А дальше был ещё кто-то и ещё. Все, кто помогал мне, были очень приветливы (не чета моему другу). Мы знакомились, называли города, откуда приехали, перебрасывались парой слов о ценах на жильё, и я шла дальше. Самым опасным участком был проход по камням под водой - иначе я бы не выбралась. Нужно было прыгнуть с камня, попав на самый большой подводный валун, дождаться паузы между волнами и карабкаться с него вверх. При этом, прыгая на камень, назад взобраться было уже невозможно. Я примерялась к новому препятствию, малодушно мысленно прощаясь с мамой и друзьями, прикидывая, как меня вытащат отсюда с поломанной ногой в лучшем случае, или я попаду ногой в расщелину между камнями, и меня накроет волной в худшем. И тогда из-за камней поднялась девушка. Смуглая, обнажённая и прекрасная. Её чёрные волосы развевались по ветру. В жизни не видела больше такого гармоничного сочетания красоты человека и природы. Взяв меня за руку, она прыгнула со мной на счёт три. Оказывается, она здесь не первый год, ездит с родителями и младшей сестрой. Все они тоже на этом пляже. Болтая, она довела меня до ровной местности и пригласила приходить еще. Нудизм для неё был стилем жизни.

Мы выбрались тогда из этой переделки живыми и невредимыми. По дороге мы видели разных мужчин и женщин. Кому-то нагота шла, кому-то - нет. Но их уверенность, раскрепощённость и независимый вид не позволял думать о том, что можно было бы загорать как-то по-иному. На пляже было много гомосексуальных пар. Каждый человек на этом пляже был свободен от морали, комплексов и предрассудков. И мне это подходило.

На следующий день на этот пляж спустились с гор и мы. Дорога была гораздо легче. Мы несли с собой ласты и маску: моего приятели привлекли камни, обещая хороший улов мидий. Естественно было сбросить одежду вместе и погрузиться в состояние транса между небом и морем, отгородившись от мира неприступными скалами. Время замерло. Мой друг, замечу, так и не смог оставаться там. Нет, даже не раздеться. Просто быть там. Он не знал, куда ему смотреть и как вести себя. Он был как рыба, выброшенная из привычной водной стихии. Напрасно было объяснять ему, что вовсе не обязательно раздеваться там. Напрасно было говорить, что здесь каждый волен делать что хочет. Он чувствовал себя лишним. Часами он плавал, собирая самых крупных мидий и рассматривая дно. Набирая полный пакет, он уводил меня с пляжа. С утра мы снова были на этом пляже, обедали мидиями (мидии на костре, мидии с пивом, мидии с макаронами и майонезом), а после шли на его пляж.

С того лета я привезла на этот пляж ни одного человека, но тот раз был самым памятным. Наверное, когда-нибудь я напишу рассказ о людях, которых видела из-под опушенных ресниц, об отношениях там, услышанных обрывках разговоров и знакомствах. Но справедливо будет закончить мою историю третьим эпизодом. Это было спустя несколько лет. Мы с подругой повезли студентов на сельхозработы в Крым (черешня, персики, виноград). В силу обязанностей и возложенной на нас ответственности мы со студентами сутками были вместе - работали, жили, ели и отдыхали. В один из выходных мы поехали на Фиолент. Об этом полумифическом месте мы перед этим вычитали в рассказе Лады Лузиной. Нашли его на карте и, собрав снаряжение, в свой выходной день поехали туда. Я не буду рассказывать вам об этом месте. Этот клочок каменистой местности, отгороженный от моря скалами знаком многим. Это не нудистский пляж. Но, проплыв грот Дианы при температуре +12, ощутив под животом 15 метров глубины, а над головой увидев ласточкины гнёзда, мы разделись. Точнее сняли верх. А после почти весь наш отряд загорал без верха на самых обычных пляжах. Мы вернулись в университет, сохранив субординацию преподаватель-студент, но эту историю не рассказывали никому. Это осталось ещё одним объединяющим нас звеном. Дело не только в пляже и людях, всё дело в состоянии внутренней свободы, которая есть у вас, и в принятии собственной наготы. Невозможно описать законы нудистского пляжа - наверное, это будет звучать пошло. Людей можно разделить на тех, кто молча принимает нудизм, и тех, кто его критикует. В любом случае это то, что вы должны попробовать. Поверьте, вы узнаете о себе нового больше, чем во время посещения дорогостоящего психологического тренинга. Если вы полюбите нудизм, он станет вашей привычкой на всю жизнь.

ВИТАЛИЙ ВОЛОБУЕВ

АНЮТА
Рассказ

С Анютой мне не повезло.

Мужчины, приезжающие отдохнуть к морю, совершают всегда одну и ту же ошибку: бросаются к первой же, улыбнувшейся в ответ женщине, которая кажется им пределом всех их мечтаний. И только через день-другой замечают, что можно было и присмотреться, выбрать, чтобы потом не томиться до конца срока тем, как оставить эту самую первую.

Мы встретились в переполненном автобусе, который вёз нас из центра Феодосии к Золотому пляжу. Какая-то старушка всё не могла пристроить своё новое пластмассовое ведро, за которым она нарочно ездила на базар. Наконец она подняла его вверх и держала над головой, пока какой-то сердобольный хлопец в солдатской форме не взял его, чтобы поставить кому-то из сидящих на колени. Но старушка всё время старалась не потерять ведро из виду и потому крутилась и создавала неудобства всем, кто окружал её.

Пока я наблюдал за старушкой и её борьбой за ведро, всё остальное, что происходило рядом как-то не привлекало внимания. Но когда ведро было пристроено и я повернул лицо, чтобы взглянуть на то, что делается прямо передо мной, вот тогда я всем телом почувствовал, что прижат живот к животу к женщине, которая поначалу пыталась вывернуться, чтобы не так неприлично быть прижатой к мужчине, но потом либо поняла, что это бесполезно, либо решила, что это не самый худший способ проехаться до своей остановки. По крайней мере, когда я ощутил её тело, меня тоже перестали интересовать события, связанные со старухиным ведром.

Но Анюта оказалась на редкость закрепощённой, вовсе не такой, какую я хотел встретить, чтобы не скучать на побережье. И я встретил бы такую, но совершил ту самую ошибку, о которой говорил. Вначале это было ожидание необычного приключения, тем более, что встреча наша была довольно оригинальной, думалось, что и продолжение будет не менее интересным. Однако, мне пришлось запастись терпением. При всем том, что она была явно расположена к лёгкому роману с прогулками, купаниями, хорошим вином, я так и не чувствовал, что она готова к чему-то более реальному.

Но сначала, когда запас времени, отпущенного мне на отдых был ещё велик, я не переживал. Мне думалось, что мои ухаживания и заботы обязательно в конце концов приведут нас в постель, но когда прошло пять дней и я так и не смог почувствовать её вновь так же близко, как в автобусе, я стал всерьёз переживать. И тогда я придумал план.

Первым пунктом моего плана было посещение нудистского пляжа. Правда, я ещё не знал, где именно в Феодосии искать такой пляж, но почему-то думал, что это не так уж трудно, тем более, что полуобнажённые загорающие женщины мне попадались изредка, когда я ходил к пирсу, возле которого прямо с рыбацкого баркаса продавали черноморскую камсу. Это было как раз перед тем, как я поехал в город, чтобы, возвращаясь, встретить, на свое несчастье, Анюту.

Вот как-то утром, когда солнце ещё не пекло, я уговорил Анюту пройтись по пляжу. Втайне я надеялся, что набреду где-нибудь на самом краю на дикий пляж и предложу Анюте искупаться голышом. Мне казалось, что это должно было хоть немножко раскрепостить её, чтобы дни моего отпуска не улетали так быстро и так бесполезно.

Чем дальше мы уходили от города, тем меньше людей было на пляже. Мы ложились на горячий песок после очередного купания и только метрах в десяти от нас обнаруживалась какая-нибудь пара. Потом стали встречаться уже отдельные группы молодых людей, державшихся несколько обособленно, девушки спокойно разгуливали в еле заметных купальниках, но Анюта как-то очень спокойно к этому отнеслась.

Наконец мы набрели на компанию самых настоящих нудистов. Они резвились голышом, играли в волейбол, загорали, просто бродили в волнах, и совершенно не обратили на нас внимания. У меня опыт нудизма, хоть и небольшой, уже был, и потому захотелось снять с себя всё и тоже ребёнком носится по мелководью, рассыпая брызги. Я помнил, какое чувство свободы испытал, впервые сняв с себя остатки одежды в окружении таких же счастливых людей.

Но в этот раз меня сдерживало присутствие Анюты. Я не знал, как она к этому отнесётся. Может быть, для неё это будет серьезным ударом в отношении меня, которое я рыцарски старался поддерживать. Знала бы она, чего мне это стоило, и чего в действительности я хотел достичь!

Я вошёл в воду, отплыл от берега, поплескался и повернул обратно. То, что я увидел, чуть не стоило мне жизни: я хватанул волну, невпопад вдохнул и закашлялся, дна не почувствовал, хотя отплыл недалеко, и забарахтался, задыхаясь. Спасла меня Анюта, она, оказывается, хорошо плавала, чего я раньше почему-то не замечал, одним словом она вытащила меня на мелководье и смеялась, как ненормальная. Но самое главное - она была совершенно голая! Я лежал на песке, рассматривал её, и мне было стыдно и жалко себя. Я-то ведь шёл на подвиг, чтобы вот сейчас раздеться перед ней, на виду у всех купающихся, продемонстрировать свою раскрепощённость, и тем самым увлечь её с собой. Мечты о том, чтобы утащить её в постель уже стали моей навязчивой идеей.

Она стояла надо мной, в каплях сверкающей на солнце солёной воды, сушила волосы, закинув руки за шею и подставляла солнцу белую грудь. Мне подумалось, что она так и родилась нудисткой, настолько естественным и не показным было её поведение.

Я, отдышавшись, конечно тоже разделся и мы почти до самого вечера провалялись на этом пляже. Правда, для меня все эти события имели несколько кисловатый привкус - не я был героем дня и не мне было рассчитывать на овладение такой женщиной.

Настроение вечером у меня было не из лучших, поскольку план мой провалился с самого начала. Нечего было и думать раскрепощать эту непонятную Анюту. Она же, к моему удивлению, наоборот, очень развеселилась, всё время приставала ко мне со всякими нереальными предложениями, вроде того, чтобы уплыть в Турцию или украсть у кого-нибудь одежду, пока он купается. Похоже, она не догадывалась о моих провалившихся планах.

Обычно вечера мы проводили если не у моря, то у неё в комнате. Это было большой удачей, как мне вначале казалось, потому что её соседка так ни разу при мне и не появилась, хотя вещи её лежали на месте. Но оказалось, что преимущество это вовсе не в мою пользу, поскольку она меня в определённый момент, когда мои желания начинали переходить некую грань, просто выпроваживала. Будь это у меня, это было бы гораздо сложнее, хотя я сомневаюсь, что она вообще бы ко мне пришла.

В этот раз я сидел у неё тише воды, ниже травы. Мое утреннее унижение я переносил тяжело. Мне не хотелось шутить, не хотелось приставать к ней, но самое удивительное - и уходить не хотелось. То ли я уже привык к ней, то ли какой-то спортивный интерес всё ещё держал меня около неё, то ли моя дурная привычка доводить всё до конца и здесь сыграла свою отрицательную роль.

И тогда я решил пойти ва-банк.

Как только она подошла ко мне зачем-то достаточно близко, я, чуть ли не закрыв глаза, обнял её и уткнулся лицом в шею, ожидая ответного удара. Но напрасно я его ожидал. Она опять оказалась сильнее меня. Она просто застыла в этом положении и молчала. Когда я, наконец, начал осознавать свой не совсем понятный поступок, она сказала:

Если ты хочешь в постель, пойдём, но мне это неинтересно.

Я был разбит окончательно. Не глядя на неё, я бросился в дверь, чуть не вышибив её, пронёсся по лестнице и остановился уже у самого моря. Долго я бродил по колено в воде и никак не мог успокоиться. И всё-таки ночная прохлада стала донимать и я ушел спать. Сна, конечно, не было, тем более, что мой сосед оказался не один, и рано-рано утром я ушёл опять к морю.

Вода была прозрачная, тихая. Солнца не было видно из-за облаков на горизонте, остывший песок холодил ноги и в воде было гораздо теплее. Потом кусочек солнца малинового цвета показался в расщелине из двух облаков, которые выглядели как удивительные лилово-белые горы. На воде обозначилась малиновая дорожка. Прямо по ней я опять пошел в воду. Пока солнце не вышло полностью и не приобрело свой обычный вид, я сидел в воде и не мог насмотреться.

Я услышал плеск и увидел Анюту. Она подплыла ко мне и ткнулась мокрым лицом в грудь. Мне было так хорошо от тёплой воды, встающего солнца и этого прикосновения, что я чуть не заплакал.

Люблю я тебя, что ли? - сказал я, просто, чтобы как-то снять напряжение, тем более, что мы были в воде достаточно далеко от берега.

Она прижалась ко мне, как тогда в автобусе, и я стал тонуть. У меня было такое состояние, что тонуть было не страшно, тем более, что опыт уже был и я не боялся тонуть рядом с ней.

Когда мы снова вернулись на пляж, солнце стояло в зените, было уже много народа и мы решили уйти подальше, туда, где отдыхали счастливые обнажённые люди.

Уже там, нежась под солнцем, она сказала:

Целых пять дней пропали, только потому что ты не мог решиться сказать мне одно единственное слово. Целых пять дней...

Я так и не могу до сих пор понять, какое слово она имела в виду, а расспрашивать не стал, чтобы не нарушить блаженную тишину райского места. И до сих пор не могу понять, почему мы с ней так и не расстались, хотя я и теперь считаю, что мне тогда не повезло.

Думаю, что всему виной это загадочное море.

Виталий Волобуев, 2015, подготовка и публикация

Наталья, 24

Я очень люблю путешествовать, узнавать новые места, меня привлекает неизведанное. Так, этим летом я поставила еще один флажок на своей карте, побывав в итальянской Лигурии. Пассивный отдых мигрирующих от пляжа к бару тюленей надоел нашей честной компании на четвертый день пребывания в макаронном раю. И мы решили исследовать окрестности.

Встав пораньше, мы пошли гулять. Через пару часов неспешной прогулки мы наткнулись на заброшенный железнодорожный туннель. Мы - ребята не из робкого десятка, поэтому нас было не спугнуть, тем более место настолько необычное, что мы с девочками даже устроили спонтанную фотосессию. А пройдя вглубь и увидев картину, ожидающую нас на выходе из туннеля, мы застыли, раскрыв рты. Перед глазами лежал скрытый со всех сторон скалами нудистский пляж.

Неожиданно, я вам скажу. Забавно, но больше всех стеснялись парни. Девочки в моей компании оказались более безрассудные, что ли. Посовещавшись, мы начали стягивать с себя одежду. Конечно, поначалу было неловко, особенно видеть обнаженными друзей. Но постепенно я освоилась. Остатки смущения смылись водой. Описать словами ту свободу, которую ощущаешь, когда входишь в море обнаженным, очень сложно - невесомость, смешанная с детским восторгом.

Подтверждением тому, что нам этот опыт несказанно понравился, будет то, что остаток итальянских каникул мы провели именно на этом пляже. Кстати, посещающие подобные места люди называют себя натуралистами. Поэтому я с легкостью могу сказать, что целую неделю я приобщалась к природе, а не просто плескалась голышом.

Камилла, 30

Я отдыхала на Солнечном Берегу в Болгарии. Это был первый и единственный отпуск, который я провела уже без родителей, но еще без мужа – вдвоем с подругой. Было нам по 20 лет. Студенчество - вообще веселая пора, а жаркий отпуск на море – сбывшаяся мечта университетских подружек.

Вставали мы рано, чтобы успеть побаловать себя ласковыми лучами утреннего солнца, но и к тому моменту на пляже было столько людей, что расстилая на песке свое полотенце, ты ненароком накрывал им распластавшего рядом соседа. Именно поэтому в один из дней решено было пройти дальше в сторону каменистого берега. Мы нашли прекрасное безлюдное место, расположились, получая не только желанный черноморский загар, но и легкий массаж булыжниками, на которых лежали. Сомнений не было – ни один вменяемый человек сюда и носа не сунет.

По-видимому, мы обе задремали, потому как очнулись через какое-то время уже окруженные несметным количеством голых людей. Первой реакцией был смех, который мы искренне пытались подавить, затем нам стало совершенно очевидно, что одеты мы не к месту! Обнаженные отдыхающие разглядывали нас с таким же нескрываемым любопытством, как и мы их. Нам оставалось либо сбежать, либо разоблачаться. Хочется, конечно, приукрасить историю, но признаюсь, мы наспех собрали вещи и ретировались. Стеснение и неловкость взяли верх над любопытством.

Нас удивила и даже поразила раскрепощенность, царившая в этом месте. Думаю, если бы это случилось сейчас, я бы рискнула снять купальник хотя бы ради того, чтобы было что вспомнить и рассказать внукам.

Диана, 46

Близился день рождения моей близкой подруги. Дама она состоятельная, отмечать круглую дату под громким «45 - Оля девочка опять», захотела в Греции. Разве можно было отказаться от такого девичника? Я собрала лучшие наряды и поехала, задорно помахав ручкой оставшемуся дома мужу.

Шикарный отель в солнечной Элладе, льющееся рекой с раннего утра шампанское, дорогие сердцу подруги – все располагало к безмятежности, расслабленности и релаксации. Празднование, да простит меня Оля, юбилея прошло на ура: сначала ужин в ресторане, потом в лучших традициях бальзаковского отдыха – караоке, и завершала список местная дискотека. Плясали мы, себя не помня, до самого рассвета. Не буду лукавить, выстояли не все, увесистая часть нашей немолодой делегации до утра не дотянула. Нас осталось трое, как в том фильме.

Вышли мы на свет божий уже без туфель и походкой далеко не летящей и поплелись в сторону гостиницы. Остановили нас новые знакомые, рассказав, что они-то направляются не на боковую. Точнее на боковую, только неодетую. Наверное, не стоит объяснять, что мы были не совсем трезвы, а если уж совсем откровенно, то совсем не трезвы.

Спустились к берегу, пляж был еще пуст. Употребив для храбрости остатки игристого, разделись донага и зашли в воду. Непередаваемые ощущения. Во-первых, я моментально отрезвела, вспомнила, что я жена и мать семейства и, в общем-то, приличная женщина . А во-вторых, почувствовала себя юной девчонкой, способной на любые авантюры. Пока эти две в моей голове спорили, а я никак не могла решиться, что же делать дальше, пляж потихоньку стал заполняться обнаженными мужчинами и женщинами. Надо сказать, большинство из которых были в возрасте, но абсолютно не стеснялись своих далеких от совершенства тел.

Я же, нырнув в последний раз, собрала волю в кулак, чтобы не побежать, спокойно вышла из воды, обсохла, дождалась подруг, которым было так же неловко, как и мне, и не спеша одевшись, мы пошли в отель. Смеялись мы потом еще долго, но все же не жалели, что решились на такой эксперимент.

Стасик где-то прочитал о нудистах. Прочитал и задумался... А было Стасику 15 лет, в восьмом классе учился.
Стояло знойное безводное лето и имелась у Стасиковых родителей дача неподалеку от города. Сел Стасик на пригородный автобус и поехал на дачу.
Дача представляла из себя уголок Эдема, не меньше. Вдоль забора высокими колючими джунглями разрослась малина. Рослая, с кавалерийскими усами, земляника кряхтела под тяжестью огромных, костистых розово-красных плодов, не то что просившихся в рот, а даже умолявших об атом. Крыжовник висел на шиповидных кустах как крупного размера жемчуг. Вишни рассыпались по веткам головами маленьких негритят. Гигантские, с кулак величиной, желтые медовые сливы сладко волновали мальчишеское воображение сходством с девичьим задом.
Стасик отпер дачный домик и, раздевшись до трусов, вышел на густо увитую виноградом веранду.
На двух соседних участках не было ни души (дача Стасиковых родителей располагалась с краю от дороги). Только на одном, в глубине, - копошилась какая-то бабка. Но Стасик твердо решил стать сегодня нудистом и потому смело спустил с бедер свои цветные, как у волка в «Ну погоди!», трусы. Сразу стало легко и свободно. Стасику понравилось быть нудистом и он стал нагишом разгуливать по даче.
Однако, вскоре к бабке, ковырявшейся на соседнем участке, присоединился мужчина и Стасику пришлось спешно ретироваться, скрываясь за кустами малины, в дачный домик.
Стасик задумался. Почему, собственно, он должен прятаться от людей на своей собственной даче? Что он такого плохого совершил? Сделался нудистом? Ну и что? Что в этом особенного? Стасик ведь не занимается какими-нибудь там позорными вещами, и не подглядывает за голыми тетками. Он, может быть, загорает!.. Да, загорает.
Стасику понравилась эта мысль, и он снова в чем был, то есть вообще без ничего, вышел из домика, таща за собой раскладушку. Мужчины с бабкой на соседнем участке уже не было. Возможно, они зашли в домик.
Стасик разлегся на раскладушке лицом вниз на самом солнцепеке и незаметно задремал, пригретый, как печкой, дневным светилом.
Проснулся он от чьего-то голоса. Быстро вскинув голову и поначалу зажмурившись от ослепительного, бившего прямой наводкой в глаза солнца, которое было уже ближе к линии горизонта, Стасик различил сидевшую на заборе девчонку. Первым его желанием было вскочить с раскладушки и со стыдом бежать в домик, но Стасик пересилил себя, вспомнил, что он теперь нудист (тем более, - лежа на животе, он прикрывал самую интересную деталь своего тела) и остался на месте.
- Эй, чудило, ты чё разлегся тут без штанов, шизуешь? - весело прокричала с забора девчонка, болтая затянутыми в джинсы ногами. Была она с виду Стасикова ровесница. Лицом симпатична и на язык - как можно было понять - остра.
Стасику стало неуютно лежать под ее пристальными насмешливыми глазами с голой задницей. Он пожалел, что сделался нудистом, но нужно было выдерживать марку до конца, и потому Стасик ответил, напустив в голос как можно больше равнодушия:
- И ничего я не шизую, я просто нудист - слыхала о таких? Уходи, ты мне загорать мешаешь!
- Слыхали... обо всём мы слыхали. И о нудистах тоже. Только нудисты не у нас живут, а на западе, в Соединенных. Штатах, вот! - проговорила, не думавшая уходить, девчонка и показала ему язык.
Стасик разозлился.
- Говорю тебе - я нудист! Исчезни, не то как сейчас встану!..
- Ну встань, встань попробуй!.. А вот и нетушки, - дразнила его с забора девчонка.
- Тебе что вообще надо? Встану, поколочу ведь! - ершился Стасик, но сам понимал: ни за что не исполнит угрозу, и от бессилия и стыда, готов был разреветься.
- Ладно, лежи уж, нудист, - я только водички попью, можно? - уловив его состояние, примирительно попросила девчонка и, не дожидаясь разрешения, спрыгнула в сад.
Стасик невольно вжался веем телом в раскладушку, когда она проходила мимо него к водопроводному крану, который находился прямо на улице возле вкопанной в землю по самые края железной бочки. Послышалось аппетитное журчание воды. Девчонка напилась, но покидать дачу не торопилась.
- Ну что же ты? Давай уходи, я спать буду! - обернувшись, грубо потребовал Стасик.
Девчонка лукаво глянула на его жалкую, злую, огнем пылающую от стыда физиономию и прыснула.
- И что нынче за нудисты пошли? Девушку клубникой не угостят! - посетовала она.
- Даш ты мне в конце концов одеться или нет? - потеряв остаток терпения, в отчаянии завопил Стасик.
- А-а так бы сразу и сказал, нудист липовый, - засмеялась девчонка и, повернувшись к нему спиной, разрешила: - Ступай одевайся, я не смотрю.
Стасик, как ужаленный змеёй, вскочил с раскладушки и опрометью бросился в домик. Стыд, досада на самого себя и злость на упрямую девчонку были столь велики, что, едва натянув трусы, он тут же выбежал обратно.
- Ну теперь держась!.. По-хорошему не хотела, - крикнул Стасик, замахиваясь на девчонку.
Та, вопреки его ожиданию, не испугалась, не бросилась наутек, не завизжала. Л Увернувшись от его кулаков, она сделала ловкую подсечку и в ту же минуту Стасик оказался на земле. Поднявшись, он снова храбро бросился в наступление, схватил девчонку за шею, намереваясь повалить, и сам не понял каким образом вновь очутился распростертым у ее ног.
- Ну что хватит с тебя, нудист, или еще хочешь? - спросила та, смеясь.
Позор был полный, благо никто этого не видел. Стасик встал и, зло глядя на свою обидчицу, принялся отряхиваться. Драться ему больше не хотелось.
- Извини, я не предупредила: у меня пала милиционер, приёмчики мне показывает, - сказала девчонка.
Стасик угрюмо молчал и отряхивался.
- Да ты не сердись, слышишь, я никому ничего не скажу, - пробовала загладить вину девчонка.
Стасик молчал и сосредоточенно отряхивался.
- Ну хочешь я тебе милицейским приемчикам научу? - предложила девчонка.
- Нужно очень, - буркнул Стасик, отвернулся и пошел в домик.
- А хочешь...
Стасик не расслышал конца фразы. В домике он облачился в брюки и рубашку, причесался и, всё еще продолжая дуться, вышел. И... не поверил своим глазам!
На раскладушке, в чем мать родила, лежала его недавняя обидчица. Солнце опаляло ее стройное, коричневое от загара тело. Только на спине и на ягодицах выделялись узенькие полоски молочно-белой, не тронутой солнечными лучами, кожи.
Капала в бочку вода из неплотно закрытого крана и со злобным, вонзающимся в уши жужжанием носилась около лица назойливая зелёная муха.